Метро - Страница 2

На асфальте кое-где поблескивали блюдечки луж. Всю ночь шел дождь. К утру он перестал, но Гарин не сомневался, что сегодня будет еще много воды.

«Видимо, небесный сантехник опять запил, а кроме него починить этот протекающий краник некому».

Он посмотрел на небо. Серая, набухшая влагой пелена придавила город, словно тяжелым ватным одеялом.

– Так… Ну и где же моя принцесса?

Гарин перевел взгляд на окна четвертого этажа, будто хотел заглянуть внутрь, увидеть, что там сейчас творится. Наверняка привычная утренняя неразбериха.

Ксюша с нарочитой неторопливостью укладывает в портфель учебники, тетрадки и пенал, а Ирина мечется с феном в руках между кухней и ванной, отдавая короткие, но весьма энергичные приказания.

– Ты проверила ключи? Не забудь ключи, а то будешь сидеть под дверью, пока я не вернусь… Ксения! Я к кому обращаюсь? Ксения!!!

– Ну что, мама?

Гарин явственно услышал недовольный голос дочери.

– Ты взяла ключи?

– Взяла.

Ирина выдавливает на ладонь мусс для укладки и втирает его в волосы.

– И прекрати крутиться на уроках! Мне надоели эти бесконечные замечания в дневнике! Ксения! Ты слышишь меня?

Слышит. По утрам Ирину слышат даже соседи по лестничной площадке. И Ксюша, конечно, тоже. Просто не реагирует – маленькая уловка, позаимствованная у отца.

Двенадцать лет Гарин был частью этой ежеутренней суеты. Двенадцать лет… А потом…

Гарин похлопал по карманам, но, подумав, решил не закуривать. Ксюша вот-вот должна выйти. Он не успеет, придется выбрасывать почти целую сигарету. Нет, позже. Он покурит на работе, перед «пятиминуткой».

Зайдет в ординаторскую, переоденется в белый халат, достанет баночку «Nescafe» и заварит сразу две ложки в большой чайной кружке.

– Плебейская привычка! – всегда морщилась Ирина. – Как ты можешь пить растворимый кофе?

Себе она варила в турке. Добавляла корицу, аккуратно снимала поднимающуюся пенку и выкладывала ее в чашечку…

Конечно, ее кофе был хорош, и Гарин это признавал. Просто ему было лень возиться, поэтому он довольствовался растворимым.

От приятных мыслей – о чайной чашке горячей коричневой жидкости с душистой сигареткой – мягко засосало под ложечкой.

Кофе с сигаретой – одна из немногих радостей, что у него остались. Ну и, конечно, работа, наполнявшая жизнь хотя бы видимостью смысла.

Год назад все пошло наперекосяк. Однажды он понял, что постоянно вызывает у жены раздражение. Впечатление было такое, будто у нее затянувшиеся месячные. И всегда первый день.

Это длилось почти полгода. Фактически это была война без объявления войны. Гарин с головой ушел в работу. Он, как улитка, втянул мягкое нежное тело в спасительный домик и старался ничего не замечать. Он уже привык к новой роли – не мужа, а докучливого квартиранта, – как вдруг грянул гром. Пусть и не среди ясного неба – назвать их отношения безоблачными язык не поворачивался, – но все же неожиданный.

Ирина заявила о своем желании развестись. Вот прямо здесь и сейчас, не сходя с этого места. Гарин пытался вызвать ее на откровенный разговор, но все попытки закончились впустую. Развод, и до свидания!

Гарин наведался в свою старую квартиру. До женитьбы он жил в однокомнатной «хрущовке» неподалеку. После свадьбы переехал к Ирине, в трехкомнатную, а «однушку» они сдавали. Это называлось «костылики для хилого семейного бюджета».

Гарин сообщил жильцам, что теперь квартира нужна ему самому, и вернул деньги, полученные за месяц вперед.

Через неделю, как только съехали жильцы, он возвратился в «хрущовку», поставил на пол потрепанный чемодан, рядом положил рюкзак и огляделся.

Старый продавленный диван, шкаф, переживший свои лучшие времена, когда самого Гарина еще не было на свете, громыхающий холодильник, да еще вот чемодан и рюкзак.

Спартанская обстановка. Ничего лишнего. Налицо даже полное отсутствие необходимого. Скучный и весьма прозаический финал семейной жизни.

Формально семейная жизнь продолжалась. Ирина так и не подала заявления в суд, поэтому в паспорте у Гарина до сих пор стоял штамп: «Брак с… Зарегистрирован в…». Но… Ведь это ничего не меняло.

Меняла Ирина. Словно нарочно. Она будто изо всех сил стремилась доказать правоту обычной бабьей жалобы: «Ты мне всю молодость загубил!» Мол, без Гарина у нее сразу все наладилось.

Сначала она купила в кредит машину. Потом перевела дочь в английскую спецшколу. Ездить туда – не ближний свет. На метро до «Полежаевской», потом на «маршрутке». И тут Гарин снова пригодился. «Андрей, пожалуйста, принимай участие в жизни дочери. Отвози ее в школу. Ребенку нужен язык!»

– Конечно, ребенку нужен язык… Гораздо больше, чем семья, – пробормотал Гарин и решил все-таки закурить.

Домофон запищал, дверь подъезда открылась, и на улицу вышла дочь, в ярко-синем пластиковом дождевике, с ранцем за спиной.

Гарин на полпути остановил потянувшуюся к карману руку.

– Привет, принцесса! Как спалось?

– Вытряхнула из матраса полмешка гороха, – капризным голоском сообщила Ксюша и подошла, подставив отцу щечку для поцелуя.

Обязательный утренний поцелуй под окном. Свежая порция адреналина для Ирины. Маленький подарок благоверной.

– По-моему, мы опаздываем, – сказал Гарин. – Что-то ты сегодня задержалась.

– Выслушивала новые инструкции от маман. Сегодня вечером она будет знакомить меня со своим сказочным принцем.

Гарин вздрогнул. Он подозревал, что рано или поздно это должно было случиться, но тем не менее был не готов. Неужели он еще на что-то надеялся? Глупо.

Он почувствовал, как кто-то вогнал в сердце тупую занозу с тугим надсадным хрустом.